Январская чёртова дюжина (часть 1)

13 января - особая дата в новейшей истории Латвии. Именно в этот день в 2009 году состоялась многотысячная акция протеста на Домской площади в Риге, которая переросла в массовые беспорядки. А десять лет назад, в 1991 году эта дата сыграла большую роль в отделении Латвии от Советского Союза. События в Вильнюсе и в Таллине, произошедшие в тот январский день, послужили мощным катализатором и последующих латвийских событий.

Вспомнить те дни каждый может по-своему. Мы же предлагаем Вам познакомиться с материалом Виктора Гущина, кандидата исторических наук, директора Балтийского центра исторических и социально-политических исследований.

 

КТО СТОЯЛ ЗА СОБЫТИЯМИ ДЕКАБРЯ 1990-го –

ЯНВАРЯ 1991г. В ЛИТВЕ И ЛАТВИИ?

Начатый М.С.Горбачевым в 1985 году процесс демократизации СССР, получивший название «Перестройка», уже к 1989 – 1990 гг. привел к резкому противостоянию сил, выступающих за сохранение СССР, пусть и в измененном виде; быстро радикализующихся новых национальных элит, заинтересованных в перераспределении политической и экономической власти в свою пользу; и части союзного руководства, ориентированного на распад единого государства. Причем, часть руководства СССР и местные националистические движения и Верховные Советы, и те, и другие – в своих целях, могли быть заинтересованы в углублении конфликта и дестабилизации политической ситуации в стране. Часть руководства СССР – для того, что ввести на территории Латвии, Литвы и Эстонии прямое президентское правление и тем самым прервать начавшийся процесс обретения этими союзными республиками государственной независимости. А руководство Движения «Саюдис» и Народного Фронта Латвии совместно с некоторой частью руководства СССР – для того, чтобы сформировать в СССР и в мире мощную негативную реакцию общества на действия якобы М.С.Горбачева и тем самым придать ускорение процессу распада единого государства.

Какой позиции в этой ситуации придерживался сам М.С.Горбачев?

11 января 1991 года, т.е. за два дня до событий в Вильнюсе, состоялся телефонный разговор президента СССР М.С.Горбачева с президентом США Дж. Бушем. Этот разговор, длившийся сорок минут, с 16.00 до 16.40, крайне важен для понимания отношения М.С.Горбачева к введению в Литве прямого президентского правления.

Обращаясь к Дж. Бушу, М.С.Горбачев говорил: «Сейчас на меня и на Верховный Совет оказывается колоссальное давление в пользу введения в Литве президентского правления. Я пока держусь, но, откровенно говоря, Верховный Совет Литвы и Ландсбергис, похоже, не способны на какое-то конструктивное встречное движение.

В ответ на то давление, которое на меня оказывается, вчера я обратился к Верховному Совету Литвы с тем, чтобы они сами восстановили действие Конституции. Однако ситуация и сегодня развивается неблагоприятно. В Литве забастовки, нарастают трудности.

Вы знаете мой стиль. Он, в общем, аналогичен вашему. Я постараюсь исчерпать все возможности политического решения, и лишь в случае очень серьезной угрозы пойду на какие-то крутые шаги.

Дж. Буш: - Я ценю это. Вы знаете, у нас свой взгляд на Прибалтику, но лишь в силу исторических причин. Я ценю ваши разъяснения.

М.С.Горбачев: - Мы будем действовать ответственно, но не все зависит от нас. Сегодня там уже стреляли.

Дж. Буш: - Это плохо.

М.С.Горбачев: - Я сделаю все, чтобы развитие событий не сопровождалось крайностями. Но, естественно, если возникнет серьезная угроза, определенные шаги станут необходимыми». (1)

Как видно из содержания разговора, М.С.Горбачев противился введению в Литве прямого президентского правления. Он был против ограничения демократических процессов в стране, хотя и признавал, что, «если возникнет серьезная угроза, определенные шаги станут необходимыми».

Однако избранные или, во всяком случае, декларируемые М.С.Горбачевым методы сохранения СССР в это время испытывали все возрастающее противодействие. Причем, с самых разных сторон. И со стороны влиятельной демократической оппозиции, которая вообще выступала за то, чтобы республики Прибалтики получили «свободу». И со стороны части союзного руководства, которая настаивала на введении в Литве прямого президентского правления. И со стороны самих республик Прибалтики. И со стороны мирового сообщества. Принять в этих условиях решение, направленное на защиту и интересов государства и процессов демократизации в стране, было непросто. Но М.С.Горбачев такое решение принял. Причем принял намного раньше телефонного разговора с президентом США. Еще осенью 1990 года. Тогда, как пишет в своих воспоминаниях один из бывших руководителей разведывательно-диверсионных служб НКВД-НКГБ СССР П.А.Судоплатов, от высокопоставленного сотрудника КГБ ему стало известно: Горбачев недоволен тем, что процесс демократизации выходит из-под контроля. И тогда же КГБ и вооруженные силы получили приказ подготовить план введения в стране военного положения. (2) То есть в интересах сохранения единого государства М.С.Горбачев с осени 1990 года был готов к применению силы.

События 13 января 1991 года в Вильнюсе

«13 января 1991 года. 1.50 ночи. Вильнюс блокирован танками и бронетранспортерами. Десантники Советской Армии штурмуют телевидение, радио, министерство финансов. В здании Верховного Совета окна заложены мешками с песком. На площади 100 тысяч народу. У телецентра происходит трагедия – от пуль гибнут 13 человек.

Обстановка в городе была настолько напряженной, что в любой момент мог произойти катастрофический взрыв. Стороны конфликта (военные и гражданские) вели себя вызывающе, провоцировали друг друга», - так  события этого дня в книге «Корабль дураков» описывает Витаутас Петкявичус, известный литовский писатель, один из основателей и первый руководитель «Саюдиса», главный зачинатель движения за выход Литвы из состава СССР.

Член Совета президента СССР М.С.Горбачева писатель Борис Олейник с группой депутатов Верховного Совета СССР прибыл в Вильнюс, чтобы помочь найти выход из создавшегося положения. В своем отчете М.С.Горбачеву Б.Олейник писал: «Совершенно растерявшийся Ландсбергис призвал тысячи человек, чтобы они его защищали. Опасаясь штурма, он старался задержать нас в парламенте как можно дольше. Мы же доказывали ему обратное: чем скорее мы начнем переговоры с военными, тем будет лучше для обеих сторон. От этого выиграет вся Литва».

Витаутас Петкявичус в уже упомянутой книге «Корабль дураков» пишет: «В «Саюдис» В. Ландсбергис пришел с кафедры марксизма-ленинизма консерватории. (3) Решение о том, что он будет руководить Саюдисом», было принято на заседании ЦК Компартии Литвы по предложению председателя КГБ Литвы генерала Эйсмунтаса. (4) Такое решение не было случайным, а объяснялось тем, что В.Ландсбергис уже много лет сотрудничал с КГБ, искупая вину своего отца, который в годы немецко-фашистской оккупации Литвы занимал должность министра и посылал Гитлеру приветственные телеграммы.

Сразу после войны В.Ландсбергис помог советским карательным органам раскрыть созданную в мужской гимназии «Аушра» (впоследствии – гимназия им. Комсомола) антисоветскую подпольную организацию. Как было сказано на совещании каунасского актива, эта подпольная организация читала и распространяла запрещенную литературу, а один из ее членов, сосед В.Ландсбергиса по парте Алоизас Сакалас, писал тайные воззвания и вербовал кадры для будущей организации.

В.Ландсбергис был и автором отчета-доноса на музыкальную знаменитость Литвы Саулюса Сондецкиса, который якобы поддерживал деятельность своего отца Сонды во Всеобщем комитете освобождения Литвы. Этот комитет действовал в США и ставил своей задачей свержение Советской власти в Литве». (5)

В «Саюдисе» «музыкант-интриган» В.Ландсбергис (6) не один раз путал деньги организации с собственными. В частности, на собранные В.Петкявичусом и другими активистами доллары он купил у французов музыкальный синтезатор и другое нужное ему дорогое профессиональное оборудование. В кармане Ландсбергиса исчез и миллион долларов, который собрали канадцы для литовских сирот; туда же провалился и дар норвежцев литовскому народу. (7)

«Сегодня многие исследователи «Саюдиса» обвиняют Ландсбергиса в том, что он не был или не хотел быть «честным политиком». Это детское обвинение, - пишет В.Петкявичус, - он не только не хотел, но и не мог быть таким, поскольку понятие «честный политик» считал и продолжает считать абсурдом, предрассудком ограниченных людей». По его мнению, «этот предрассудок необходимо постоянно и без зазрения совести использовать для собственных целей согласно широко распространенной формуле: дела и деньги дураков принадлежат умным». (8)

Вину за трагедию 13 января 1991 года В.Петкявичус возлагает на В.Ландсбергиса. Именно «на совести Ландсбергиса и Аудрюса Буткявичуса, - пишет он, - кровь тринадцати жертв», погибших в ночь с 13 на 14 января 1991 года во время захвата советскими десантниками Вильнюсского телецентра. «Это по их воле несколько десятков переодетых пограничников были размещены в Вильнюсской телебашне. Они стреляли сверху вниз боевыми патронами», в то время как «участники штурма... стреляли снизу холостыми... О том, как все было, мне рассказывали... несколько пострадавших пограничников. Они пытались восстановить правду через прессу, но ничего не могли доказать, поскольку были вычеркнуты из числа защитников».

После штурма Аудрюс Буткявичус рассказывал в одной лондонской газете: «Нужно было разъярить толпу. Размещая в башне переодетых солдат, я очень рисковал». (9)

Б.Олейник писал в отчете М.С.Горбачеву: «Военные были до крайности раздражены. Командиры жаловались, что в последнее время они подвергались травле не только со стороны печати, радио и телевидения, но и со стороны гражданского населения, которое забрасывало их камнями, обзывало оккупантами и без перерыва митинговало перед воротами Северного городка. (10)  Напряженность усиливали жены и дети военных, прося защиты от постоянных издевательств и оскорблений.

Относясь с пониманием к их боли, я все же пытался выяснить, кто дал приказ штурмовать 13 января телебашню. Командиры ответили, что военные двинулись сами, желая помочь своей депутации, которая направлялась в парламент с петицией, но в пути была остановлена и избита. Несмотря на это, мы все равно требовали показать приказ или сказать, кто из Центра его отдал.

Генералы несколько раз уходили в отдельную комнату советоваться, а мы в ожидании ответа курсировали между военными и Ландсбергисом, пока в 22 часа 14 января не усадили обе стороны за стол переговоров. Наконец мы вынудили отменить приказ о введении в Вильнюсе комендантского часа. Тогда и люди стали расходиться от парламента».

Далее Б.Олейник высказывает предположение, что штурм Вильнюсской телебашни осуществлялся с ведома и согласия Горбачева, но о штурме знал и Ландсбергис. «...сами военные без приказа или устного разрешения не могли даже тронуться с места, - пишет Б.Олейник, - и эта трагедия, Михаил Сергеевич, произошла не без Вашего ведома. Так было в Карабахе, Сумгаите, Баку и Оше, так было в Фергане, Тирасполе, Цхинвале и Тбилиси... Работал один сценарист, но, самое странное, с обеих сторон. Кто отдал приказ, кто нашептал, кто велел Ландсбергису заранее, за два дня собирать людей к парламенту, если Вы ничего не знали о штурме?

Почему было разрешено задержать и избить русскую делегацию, если Ландсбергису сообщили о ней заранее?

Почему позволяли Терляцкасу и ему подобным учинять безобразия перед Северным городком?

Кто предупредил Буткявичуса о том, что, во избежание кровопролития, в штабе было принято решение стрелять холостыми? Он в течение двух дней кричал об этом по радио и через мегафон...». (11)

13 января 1991 года в Москве

Трагические события в Вильнюсе вызвали мощную волну протеста во всем Советском Союзе и, в первую очередь, в Москве. М.С.Горбачев стал объектом всеобщей критики. Помощник М.С.Горбачева Анатолий Черняев сделал 13 января 1991 года такую запись в своем дневнике: «Не думал я, что так бесславно будет заканчиваться так вдохновляюще начатое Горбачевым. Утомляют растерянность и, увы, беспорядочность в занятиях, какая-то «спонтанность» в делах, а главное – склонность верить «своим» и в конечном счете именно у них искать поддержку (у КПСС).

Все это привело к «спонтанным» действиям десантников и танков в Прибалтике и кончилось кровью. Говорят, в Вильнюсе 180 раненых и 14 убитых за одну ночь!

Радио гудит от оскорблений и обвинений Горбачева. Уже российские депутаты публично произносят: «Горбачев и его клика», «Горбачев – величайший лжец нашего времени», «Он обманул всех и Ельцина в первую очередь», «Режим пакостный», «Его режиму служить не буду»...

Радио продолжает вопить. Я фиксирую, что успеваю: «Горбачев подбирается к российскому парламенту». «Вильнюс – это дело рук марионеточного комитета спасения Литвы, который прикрывает Горбачев»... Сообщается, что 6 человек из 14 убитых в Вильнюсе не опознаны, потому что изуродованы их лица.

«Кровавые победы Советской Армии над собственным народом», «Черные полковники правят бал», «Людей убивают за то, что они хотят быть свободными».

Звонки на радио, которые тут же даются в эфир: «Мне стыдно, что я русская», «Горбачев хуже, чем Гитлер», «То, что в Литве – это сигнал всем республикам»...

Юрий Афанасьев, Старовойтова, Черниченко, Станкевич возглавляют митинг на Красной площади. Потом прошли во главе манифестации по улицам, подняв свои депутатские удостоверения. Толпа скандирует: «Свободу Литве», «Позор палачам!»...

Литовское дело окончательно загубило репутацию Горбачева, возможно, и пост...

Ельцин отбыл в Таллин «для обсуждения ситуации» с лидерами Прибалтики. Он же на Совете Федерации был «закоперщиком» (горбачевский термин) резолюции, осуждающей акцию в Литве». (12)

13 января 1991 года в Риге

Из дневника Анатолия Черняева: «Депутат ВС СССР Вульфсон рыдает по телефону: «Анатолий Сергеевич, спасайте! У нас (в Риге) завтра будет то же самое (что в Вильнюсе). Куда смотрит парламент? Где депутаты?» (13)

В 4.45 утра по радио выступил заместитель председателя Верховного Совета Дайнис Иванс, который призвал жителей выйти на баррикады для защиты демократии.

В состоявшейся в этот же день на набережной Даугавы вселатвийской манифестации Народного Фронта Латвии, по данным прессы, приняли участие 800 000 человек. (14)

Многие политики события 13 января 1991 года оценивают как вершину единения латвийского общества. Дайнис Иванс: «Очень важно, что на баррикадах были люди разных национальностей. Возможно, иногда число русскоговорящих участников несколько завышается. Но то, что латвийское общество тогда переживало пик единения, не виданный ни раньше, ни позже, - это абсолютно ясно». (15)

Таллинский договор

Руководство России во главе с Ельциным Б.Н. события в Вильнюсе использовало для дальнейшей дискредитации союзного Центра. Ельцин Б.Н. срочно приехал в Таллин, где 13 января 1991 года им вместе с руководителями трех прибалтийских республик было сделано совместное заявление о взаимном признании сторонами государственного суверенитета друг друга и готовности оказать поддержку и помощь друг другу «в случае возникновения угрозы их суверенитету». Одновременно были также подписаны договоры «об основах межгосударственных отношений РСФСР с Эстонией и Латвией». 

В договоре Латвийской Республики (ЛР) и Российской Федерации (РФ), который в Таллине от имени Латвийской Республики подписал председатель Верховного Совета Анатолий Горбунов, было подтверждено право на оптацию. В статье III этого договора говорилось: «Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика и Латвийская Республика берут на себя взаимные обязательства гарантировать лицам, живущим на момент подписания настоящего Договора на территории Российской Советской Федеративной Социалистической Республики и Латвийской Республики и являющимся ныне гражданами СССР, право сохранить или получить гражданство Российской Советской Федеративной Социалистической Республики или Латвийской Республики в соответствии с их свободным волеизъявлением.

Высокие Договаривающиеся Стороны гарантируют своим гражданам, независимо от их национальности или иных различий, равные права и свободы…». (16)