Как меня десталинизировать?

Новый глава президентского Совета по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека Михаил Федотов сразу же после назначения на этот пост провозгласил своей миссией "десталинизацию общественного сознания" в России. Это заявление вызвало довольно сильный шум (от оваций до проклятий) в политизированных и околополитических кругах.

 Будучи давним знакомым Михаила Федотова и относясь к означенным выше кругам, я задумался - а не попаду ли лично я под федотовскую десталинизацию? Не то чтобы я испугался по-профессорски благообразного Михаила Александровича. Не то чтобы считаю себя таким отъявленным сталинистом. Не то чтобы я видел и необходимость какой-либо битвы современных прогрессистов с чудовищем сталинизма - в отличие от борьбы с реально присущим нам до сих пор безыдейным, вороватым, ленивым и сибаритствующим брежневизмом. Ибо ни в жизни, ни в общественном сознании просто не наблюдаю никакого сталинизма.

 

 Но все-таки возгорелся во мне чисто теоретический интерес - как решить задачу, коль она поставлена? И что нужно сделать, чтобы десталинизировать мое индивидуальное сознание, каковое я считаю частью срединного общественного сознания, ибо не отношусь ни к париям нашего общества, ни к его сливкам сливок. И если и есть у нашего современного общественного сознания не замечаемые мною грех и вина сталинизма, то я обязан признать - это мой грех и mea culpa (моя вина). Посему и хочу я понять - как нужно меня "переделать" или "перевоспитать", чтобы окончательно и бесповоротно - как часть целого - "десталинизировать"?

 

 Должен ли я отказаться от убеждения, что Мавзолей на Красной площади есть архитектурный шедевр и сносить его недопустимо? И что загораживать его при всякой современной официальной церемонии фанерными выгородками стыдно и глупо? Что похоронить тело Ленина, конечно, нужно, но здесь же - в Мавзолее, а не таскать его по стране? И что вообще у абсолютного большинства граждан современной России столько проблем, что не с тиранами и титанами прошлого нужно бороться, а за права и достойную жизнь ныне живущих?

 

 Что не нужно трогать красные звезды на кремлевских башнях? Ибо стилистически они безупречны, идеологически очищены кровью наших солдат в Великую Отечественную войну. И не мешают двуглавым орлам и не противоречат им, как не противоречили пятиконечные звезды (обычные астральные геральдические знаки) на погонах царских офицеров тем же

 самым орлам.

 

 Должен ли я признать, что Советский Союз есть "империя зла", а не достигшая под иным наименованием глобального могущества и величия Российской империи моя Родина? Обязан ли я считать Россию "прорехой на теле человечества", а советский период российской истории - "черной дырой" и "историческим тупиком"? Или имею право остаться при своем мнении относительно нашего грандиозного исторического эксперимента: Россия (Российская империя, Советский Союз) - самостоятельная субцивилизация в рамках цивилизации европейской, а Советский Союз - Европейский Союз N 1, возникший на полвека раньше (и, возможно, исторически преждевременно) Евросоюза N 2, именуемого просто Евросоюзом?

 

 Должен ли я признать генерала Власова не предателем, а борцом за русскую демократию и согласно кивать, когда до сих пор наши официальные лица говорят, что "потери нашей страны в Великой Отечественной войне" составляют 27 миллионов человек, не расшифровывая, что большая часть этих потерь - уничтоженные гитлеровцами мирные жители и военнопленные, погибшие и умерщвленные в немецких концлагерях? И обязан ли я соглашаться с лживой арифметикой, согласно которой на одного погибшего на поле боя немца наши военачальники положили то ли троих, то ли пятерых наших солдат? Или верить, что за годы сталинских репрессий "были уничтожены десятки миллионов людей"? (Только не надо уличать меня в отрицании самого факта репрессий и их бесчеловечности.)

 

 Обязан ли я признать Никиту Хрущева великим политическим деятелем, а Иосифа Сталина всего лишь "кровавым преступником", тогда как после смерти любого диктатора (каковым Сталин, безусловно, был) всякий пришедший ему на смену лидер начинает с того, что открывает двери тюрем?

 

 Должен ли я до конца жизни выслушивать навязчивые требования ко мне и моей стране покаяться то в одном, то в другом, то в десятом, то в сотом?

 

 В общем-то я готов и покаяться, но только вместе с теми, кто бросил 30 миллионов русских за пределами нынешней России. Где готовые к публичному покаянию? Я встану в ваши ряды, как только наберетесь вы мужества выйти на Красную площадь и опуститься на колени. И покаюсь за весь Советский Союз, за всю Россию. За своего деда по материнской линии - священника, расстрелянного в 1937 году. За своего деда по отцовской линии - водителя одного из десяти первых советских грузовиков, выведенных в 1926 году на Красную площадь. За своего отца, ушедшего оттуда в 16 лет на Великую Отечественную войну и дошедшего до Кёнигсберга. Но фотографию его на власовский портрет все равно не поменяю.

 

 Должен ли я отказаться от своего убеждения, что не десталинизироваться нам надо, а признать наконец величайшей трагедией России Гражданскую войну 1917-1922 годов. И установить в столицах и на всей территории, где она велась, памятники Участникам и Жертвам Гражданской войны, где на одном постаменте будут стоять Белый Генерал и Красный Комиссар. Не обнявшись, увы. Не обнявшись.

 

 Что все-таки из истории своей Великой России (а у великой страны и великой нации история не бывает простой и непротиворечивой, без трагедий и крови, почти всегда лежащих на совести правящего класса) я должен заклеймить и разоблачить, чтобы никто не испытывал зуда мое сознание десталинизировать?

 

 Или, может, я, часть своего народа, меньший демократ и плюралист? Может, я требую кого-то репрессировать или расстрелять? Какие-то книги запретить? Чьи-то права ущемить? Чьи-то свободы ограничить? Кто-либо от меня и от русского общества что-нибудь подобное слышал?

 

 Или просто кому-то хочется, чтобы я думал и говорил так же, как он? Но по силам ли этого добиться? Даже в отношении одного меня? Обо всем "общественном сознании" России я уже и не говорю...

 

Виталий Третьяков, член президиума Совета по внешней и оборонной политике

«Известия»