«Не врите, что русский язык был ввезен в Прибалтику на танках»

Владимир Линдерман, инициатор референдума в Латвии: «Не врите, что русский язык был ввезен в Прибалтику на танках»

 

Иногда мне кажется, что государственный язык в странах Балтии - это Брестская крепость. А борьба за него - второй Прибалтийский фронт.

Я без иронии говорю, как есть. Не прошло и 15 лет, например, как русские жители Эстонии смогли прочитать, что написано на лекарствах. До этого все годы независимости чья-то добрая рука иезуитски нашлепывала на каждый текст, написанный кириллицей, эстонскую наклейку. Не для того, чтобы русские вместо аспирина глотали цианистый калий. Пусть себе живут, конечно, но знают свое место.

Русских жителей соседней Латвии тоже пытаются поставить на место все последние двадцать лет. А они не ставятся и не ставятся, доставляя этим латышской части общества массу отрицательных эмоций. Сейчас вот и вовсе готовятся к референдуму о статусе русского языка. Наверное, поэтому там аннотации к лекарствам на русский пока не переводят...

 

Зачем учить латышский?

Земля круглая, а Волга впадает в Каспийское море. Постулат о том, что, живя в национальном государстве, надо знать местный язык, относится к этой же серии. Да никто, собственно, и не против, и проблема русского языка в Прибалтике совсем не сводится к примитивному завыванию какой-нибудь мадам Новодворской: вот-де, дебилы, за двадцать лет язык выучить не смогли... И смогли, и выучили. Но дальше все оказалось сложнее. Во-первых, выучив, прочитали, что именно пишут о русских в национальных газетах, - что лояльности отнюдь не прибавило. Во-вторых, обнаружили, что знание языка главным образом нужно госбюджету, чтобы пополнять его штрафами. Языковые инспекции, прозванные в странах Балтии языковой инквизицией, не брезгуют ничем: подсаживается, например, инспектор к таксисту и рассказывает о том, что едет к стоматологу. А таксист - вот ужас! - не знает, как по-латышски именуется какой-нибудь наконечник для снятия зубного камня. На тебе - штраф! На тебе - лишение лицензии! Но латвийские русские выдержали и это. Запнулись на «в-третьих», когда на национальный язык стали переводить школы. Задумались: почему они за обучение детей на родном языке должны платить дважды? Эх, им бы такие же права, какие были у прибалтов в СССР! Проглотили школьную реформу, касающуюся старших классов, согласившись с очевидной глупостью - учить английский на латышском... И тут случилось следующее: крайние правые, озабоченные почти массовым бегством коренных латышей на заработки в Ирландию и Великобританию (по итогам последней переписи населения Латвия недосчиталась чуть ли не четверти своих жителей! - Авт.), придумали решить демографическую проблему за счет местных русских, начав сбор подписей за то, чтобы учить русских детей государственному языку прямо от горшка. Идея, которая доселе была завуалирована, проступила на лбах огненными буквами: русских детей в Латвии хотят ассимилировать.

 

Налоги Латвии нравятся, а русские - нет

И что же тут страшного? Не в тайцев же их переделывают и не в китайцев! Знаю тех наших собратьев, которые просто-таки мечтают слиться с местными этносами, время от времени спрашивая друг друга с придыханием: «А ты уже чувствуешь себя латышом?» Но таких немного. Остальные все-таки хотят остаться русскими и получать от государства услуги пропорционально уплаченным налогам. Почему их за их же деньги заставляют маршировать строем?

Понятно было бы, если бы они были классическими эмигрантами, - решившиеся на переезд в другую страну автоматически принимают правила игры вместе со склонениями и падежами. Но эти люди (русскоязычных в Латвии 38 процентов! - Авт.) никуда не переезжали, они живут в той же стране, где жили всегда, а некоторые - староверы, например - столько же, сколько сами латыши! Возвращать налоги, на которые русские открыли бы свои собственные школы, государство не хочет: налоги Латвии нравятся, а русские - нет.

Рано или поздно эту трубу должно было прорвать. И ее прорвало. Вернее, прорвал человек, высланный из России за экстремизм и абсолютно не знающий, что такое страх. Человек по имени Владимир Линдерман.

 

Детонатор Владимир Ильич

Будь я латышкой и прочитай его биографию в Интернете - встречаться бы на темной улице побоялась... Честно! Во-первых, зовут его Владимир Ильич (чувствуете исторические ассоциации? - Авт.). Во-вторых, его соратником был национал-большевик Эдуард Лимонов. В-третьих, Линдерман успел посидеть в тюрьмах по обеим сторонам границы. В латышской прессе его именуют то дьяволом, то бесом... С другой стороны, с такой репутацией человеку уже совсем ничего не страшно. Поэтому, когда латышские правые объявили в начале лета сбор подписей за то, чтобы извести русские школы в Латвии как явление, журналист Линдерман и подумал: а почему бы не провести свой референдум - чтобы русский язык, на котором говорит половина Латвии, сделать государственным? И собирает 188 тысяч  подписей в условиях, близких к боевым, потому что «подписантам» ставили в паспорт штампик, который в латышском обществе воспринимают как клеймо о нелояльности.  Более того, обещает еще  и массовые акции на улицах, в случае если референдум попробуют отменить,  причем объясняет это на хорошем латышском.

 -То есть дело не в том, что русское население с вами во главе так и не выучило государственный язык?

 - Латышские журналисты тоже так думали, приезжая к очередям к нотариусам и пытаясь показать, что за русский язык голосуют одни «оккупанты». И каждый раз нарывались на людей, которые им отвечали по-латышски. Причем в этих очередях стояли в основном люди успешные: я встретил там и своего адвоката, и зубного врача. Конечно, пенсионеры действительно испытывают с языком проблемы, но для всех остальных это борьба за достоинство и самоуважение.

 - А при чем тут достоинство и самоуважение?

 - При том, что вся 20-летняя политика независимой Латвии была направлена на то, чтобы превратить русских жителей во второй сорт. Это происходило и происходит как на уровне школьного образования, так и на уровне невключения нелатышей в систему власти. Фактически у нас латышский родной у 60% людей, а русский - у 40%, а в системе власти 95% - латыши. Надо учесть, что Латвия была витриной Советского Союза, поэтому здесь огромное количество русских с очень приличным образованием, занимавших когда-то разного уровня административные должности: инженеры, начальники цехов, конструкторы - то есть люди, у которых есть амбиции. Они не могут превратиться в фольклорное маргинальное меньшинство, сидеть тихо и танцевать свои русские танцы. Законные амбиции человека вступают в конфликт с националистическим туповатым мировоззрением. Здесь таксисты руководили заводами и потому не собираются мириться со своей второсортностью.

 - Но до вашего появления здесь все было тихо...

 - У националистов от самоуверенности возникло ощущение, что русские уже никогда не проснутся. И они начали сбор подписей за предложение почти нацистское - обучать ребенка на латышском с первого класса. А тут еще партию «Центр согласия», которая выиграла парламентские выборы, не взяли в правительство. И все поняли одну важную вещь - что не взяли их только потому, что они русские.

 - И чего вы хотите добиться своим референдумом?

 - Должно быть признано, что русский язык не является в Латвии иностранным. Я все время проталкиваю латышским журналистам одну и ту же мысль - не врите, что русский язык сюда был ввезен на танках, он был здесь всегда. По всем европейским стандартам русский язык должен иметь здесь законный статус. Есть некоторые вопросы, по которым правящая националистическая прослойка стоит насмерть. Их может смутить только то, что треть страны задокументированно выскажется о том, как жить дальше. Я сыграл роль детонатора, но этот процесс уже не остановить. Рубикон перейден.

 

«Наша историческая миссия»

 - Что случилось бы страшного, если бы два языка в Латвии функционировали параллельно?

 - Нельзя сказать, что этот вопрос ставил латышей в ступор, но явно не нравился. Депутат сейма Ина Друвиете строгим профессорским голосом прочитала мне даже целую лекцию. Прибалтов вообще хлебом не корми, только дай нас чему-нибудь поучить.

- Философия XXI века направлена на то, чтобы сохранить все 7 тысяч языков мира. И это можно сделать только путем целенаправленной языковой политики. У нас очень выраженная конкуренция: латышский, русский и английский. Последние два - очень большие языки мира, на них говорят более 300 миллионов человек, латышский же родной только для 2 миллионов. Латвия - это единственная территория, где латышский этнос имеет лингвистические права. А если объявить двуязычие, то функции языка будут сокращаться и мы не  выполним свою историческую миссию - сохранить латышский язык и обеспечить права латышскоговорящего населения.

 - А русскоговорящее население, значит, может идти лесом...

- Но на русских кухнях цитируют, впрочем, не Друвиете, а другую даму - экс-министра культуры Латвии Сармите Элерте, ныне советника премьер-министра. Недавно она выступила с оригинальным предложением: каждый латыш должен интегрировать одного русского. Ей остроумно предложили лично проинтегрировать Линдермана...

- Вы ведь окончили ВГИК, - обрадовалась было я встрече, - значит, тоже относитесь к русской культуре?

 - Заочно, - холодно осадила меня она. - Я там жила 5 лет и смотрела фильмы, которые крала советская власть. Всех пересмотрела - и итальянцев, и французов.

 Наверное, смотрела невнимательно, потому что в голове человека образованного вряд ли бы родились две следующие цитаты. Первая: «Латышом можно родиться, но можно им и стать». И вторая: «Человек, не выучивший латышский язык, останется на обочине культуры».

Авторство первой она признала, а вторую подкорректировала: «Останется вне демократического пространства Латвии». Там, значит, мы теперь и будем жить…

 - Многие оппоненты обвиняют вас в желании ассимилировать живущих здесь русских. Скажите: а зачем они вам?

 - Это индивидуальная тактика каждого человека - с какой интенсивностью он хочет сохранять принадлежность к своему национальному меньшинству. Это его выбор, но в то же время каждая страна и демократическое общество заинтересованы, чтобы не создавались параллельные пространства, потому что это угроза для демократии.

 - Но у вас именно так дело и обстоит  - следовательно, в Латвии демократия не полная?

 - Нельзя в течение двадцати лет исправить то, что было намеренно изменено в течение пятидесяти лет оккупационной политики Советского Союза. Это борьба за потерянные привилегии, - закончила она мысль, дословно повторив слова из недавнего интервью эстонского президента Тоомаса Хендрика Ильвеса, будто инструкцию им выдавали в одном окошке.

Принуждение к компромиссу

Что же будет с Латвией и с нами? - отправилась я пытать победителя последних парламентских выборов, оставшегося за правительственным бортом, председателя партии «Центр согласия» Яниса Урбановича. Идею референдума он поддержал открыто, за что был немедленно репрессирован. «Неблагонадежен», - постановили его коллеги по парламенту, отзывая из комиссии по национальной безопасности. И зря - о том, что происходит в Латвии, можно узнать и не имея доступа к госсекретам.

Янис Урбанович:

 - Почему латышский язык стал линией фронта? Чтобы развести по враждебным лагерям латышей и русских, воспользоваться  обидами и жаждой реванша. Чтобы в самом начале восстановленной независимости, когда шла приватизация и общее перетекало в конкретные карманы, выключить общество из интересующих его вопросов. Те, кто сделал карьеру на обслуживании этого прихватизационного компрадорства, обязаны для сохранения себя в политике продолжать ту же самую линию, но уже с большей нервозностью и оголтелостью из-за ощущения, что все это когда-то закончится. Но после 20 лет ожидания, что все утрясется само собой, русские пробуждаются. Желание оставить нас за бортом  было настолько велико, что в нервных порывах было сказано главное (цитирую близко к тексту): «Русские в Латвии имеют право на потребление политики, а на участие они могут рассчитывать только в России». Это говорили не только дежурные националисты, но и вполне респектабельные политики, которые раньше гримировались в европейский политес.  Мы всячески пытались снизить этот градус противостояния, неприязни и даже ненависти, который уже вышел из политических кабинетов на улицу. Слово за слово - то в кафе молодые люди выясняют, кто прав и кто не прав, то в магазине, точно как в начале 90-х. Я очень надеюсь, что это не будет иметь широкого распространения у молодого поколения русских ребят, у которых, кстати, проблем с владением латышским языком нет. Это реакция за угнетение собственного, родного языка, за языковую инспекцию, которая приезжает к их родителям и выписывает штрафы.

Языковая инквизиция у нас вполне кавалерийская, идеологизированная, политики националистического толка выступают в ней в роли разведчиков и сигнализируют, если что-то не так, и туда сразу бежит кавалерия и портит людям жизнь. Это 20-летний курс страны, называемый «латышская Латвия - для латышей». Никого из русских это уже даже не коробит. Ну типа несут латыши эту ахинею уже 20 лет - и пусть несут, проблемы роста. А я считаю, что это рост проблем.

Все стороны конфликта готовят себя к какому-то реваншу. Все правы и все не правы. Есть очень простая истина для русских и латышей: нет смысла надеяться, что можно друг друга победить. Мы можем только договориться. Каждая нерешенная проблема имеет свои метастазы. Если бы мы решили эти вопросы в середине 90-х, то сегодня не имели бы такой проблематики. Страшно подумать: нечем людей кормить, население уезжает, а мы заняты черт знает чем... Но если мы сейчас не пройдем этот урок, мы в следующий класс не попадаем. И так бесконечно. К согласию можно прийти через желание всех сторон идти на компромисс. Я думаю, что сейчас нами предпринят политический метод принуждения к компромиссу.

 

Вместо послесловия

Референдум о статусе русского языка состоится 18 февраля, несмотря на то, что его не поддержали целых три латвийских президента - два бывших и один действующий, а спикер сейма сравнила с «легитимизацией оккупации». Состоится и... ни к чему не приведет. Простая арифметика: для того чтобы изменить конституцию и подкорректировать главу, в которой записано, что латышский язык в Латвии является единственным государственным, нужно собрать семьсот тысяч подписей. А это невозможно физически - не забывайте, что 300 тысяч латвийских жителей, лишенных гражданства, последние 20 лет поражают мир фиолетовыми паспортами, на которых написано «Чужой», еще столько же давно забыли и про латышский, и про Латвию, прочно обосновавшись на берегах Темзы. Нужного количества голосов просто не собрать.

Для чего тогда весь этот шум? Не для Европы - глупо было бы думать, что за двадцать постсоветских лет она этот вопрос не изучила.

Для достоинства, которое в голодные годы деликатно отходит на второй план. А потом наступают годы сытые, и выясняется вдруг, что все это время ты, собственно, и не жил, а только смотрел на дверь, ожидая, когда оно возвратится.

Галина САПОЖНИКОВА

«Комсомольская правда»